...Ветер шелестит листвой...
Рассказ, написанный для конкурса фантастики, но так и не прошедший, как узнал только что, даже во второй тур голосования. Не дотягиваю. Как сказали о нем на форуме того конкурса, "взялся за то, для чего не хватает мастерства" и даже "советуем читать больше книг, чужих текстов, а так же свои рассказы". Это особенно смешно звучит по отношению ко мне, сколько я читаю, в том числе не профессионалов. Ну, писателям виднее. Видимо, на самом деле, как был всю жизнь просто сочувствующим творческим людям, так лучше таким и оставаться, а не марать бумагу самому. Каждому своё. Правда, что моё - я так и не могу понять.
В общем, моё жуткое и (внимание!) нудно детище ниже. Выкладываю как есть - всего лишь с одной верификацией, но таким я его и послал. Очень хорошо подпадает под категорию графоманского.
Хто асилит - таму пят балав!
"Небесный заповедник"
Небесный заповедник
Раскинувшийся перед ним пейзаж был невообразимо прекрасен, хотя при этом ужасал его до умопомрачения. Эта противоречивость окружающего мира захватывала и запутывала. С одной стороны красота и совершенство форм, цветов, сочетаний линий и фигур, движений и звуков, а с другой стороны, отвратительные, вызывающие ненависть и отчаяние смысл и содержимое. Город перед ним, видимый как на ладони с этой высоты, был красив, но пугал своим наполнением.
Кир, вообще-то, не то чтобы боялся, но очень опасался высоты. У него на высоте всегда кружилась голова, и появлялись странные мысли. Но все равно, он любил просторные места, широкие и открытые виды. Поэтому, он целенаправленно выбрал именно эту квартиру, на последнем этаже двухсотэтажного дома. Особенно понравился ему балкон. Даже не балкон у него был, а целая веранда на высоте, не крытая сверху ни балконами более высоких отсутствующих этажей, ни крышей. А также, хотя эта веранда отнимала часть внутренней площади квартиры, была нестандартно увеличена (или задумка, или ошибка строителей). Но это не расстраивало молодого человека, потому что он проводил на балконе чуть ли не больше времени, чем внутри.
Кир вновь стоял под открытым небом на излюбленном месте своего дома, и наблюдал тихий закат, тихий сверху, но окаймляемый гулом города снизу, когда к нему пришли друзья. Он всегда был им рад, он их очень любил, с ним ему было очень хорошо... Потому они и друзья, ведь так? Но их отношение к нему было каким-то странным, и он иногда глубоко задумывался, почему. Друзья часто приходили к нему, они общались, играли или смотрели очередной интересный фильм, делились с Киром музыкой и книгами... Но, и Кир не знал почему, они никогда не звали его никуда с собой. Он знал, что они постоянно гуляют вместе, своей компанией, ходят в кафе, кинотеатры, в клубы и на концерты. Но они никогда не приглашали Кира с собой, даже просто побродить по улицам вечером, как они часто делали. Может, это все потому, что Кир сам никуда не рвался? Не навязывался им? Но, он считал не приличным самому напрашиваться в компанию, и считал, раз его не зовут с собой – значит, он там им не нужен... Но иногда это печалило его.
Но друзья все же приходили к нему домой, и уже от этого он был счастлив. Иногда сами, когда оказывались неподалеку, и это особо его радовало. Иногда он специально их звал. Для них чай у него всегда найдется, и они это знали. Вряд ли только знали, что ему иногда так достает сидеть все время дома, работа-дом, но и идти куда-то самому, даже просто освежиться, прогуляться, он не мог. И ничего не мог с этим поделать, - или не хотел. Кир сам не понимал.
Когда друзья ушли уже за полночь, Кир еще долго вспоминал их лица, их голоса, их смех. Вспоминал, как иногда он смеялся вместе со всем, чувствовал себя частью компании и приобщенным к чему-то общему, теплому. И как иногда чуть грустновато смотрел на то, как смеются они, и они казались ему бесконечно далекими... Или он далекий он них... Вспоминал, как разглядывал приятные ему лица, черты лиц одновременно таких близких ему людей и совсем чужих. Как всматривался в глаза девушкам и пытался со скрытой надеждой поймать их взгляд...
Кир откинулся в любимом глубоком кресле, обвел комнату взглядом, в которой еще стоял еле уловимый запах чужих духов и чая. Тело наплывами обмывали волны то теплоты от посещения веселых друзей, то грусти от внезапно вновь пришедшего одиночества... Любимое кресло стояла не напротив видеосистемы, а напротив стеклянной стены, отгораживающей квартиру от просторного балкона. За стеклом был сплошная темнота – свет в доме не позволял ничего увидеть снаружи. Немного посомневавшись, Кир все-таки приглушил голосом свет, и стена превратилась в яркое полотно огней, живых, спешащих, суетливых, снующих, разноцветных и просто безумных, которые собой представлял ночной город. А над городом была бездна тьмы: огни мегаполиса затмевали любые небесные светила.
Темнота сразу обострила слух, и Кир расслышал завывания. Снаружи усиливался, видимо, ветер, и он бесился среди холодных, чужеродных, непонятно как взвившихся к небесам, конструкций зданий. Было видно, как темными пятнами колышутся листья растений, размещенных в горшках на балконе заботливой рукой Кира. Начинало находить на засыпающее сознание какое-то мистическое, загадочное настроение, мысли растворялись и уносились гулом ветра, трепетали как листва его цветов. Кир начал дремать, и уже через полуприкрытые веки наблюдал за огнями в окне, за игрой теней на балконе, гул, казалось, шел уже у него изнутри, а не с улицы. Сонному разуму оказалось совершенно все равно, когда начался дождь, сильный, крупный, но почти совершенно не заглушавший размерный гул ветра. Сонный разум просто не среагировал, когда на балкон что-то гулко шлепнулось, задело одно из растений, кажется, разросшуюся китайскую розу, и оно повалилось бесшумно набок. Сквозь дремоту и какой-то уже начавшийся сон, Кир выругался на взбесившийся ветер, и не особо обратил внимание, как словно что-то забилось об ограждение его балкона, и металлические пруты основания задрожали и заскрипели, что-то ударилось об стекло в комнату, оно завибрировало и гулко ухнуло. Затем что-то на балконе задело стоящие в стороне вложенные один в один пустые горшки из-под цветов, они свалились, и верхний горшок с громким звоном разбился.
Кир сразу очнулся от дремоты, широко открыв глаза. За стеклом по-прежнему ничего не было, но казалось, словно ураган поселился у него на балконе, причем только его балконе – растения чуть не ломались в горшках, мебель дрожала и опрокидывалась, волочилась по полу, но больше нигде рядом ничего подобного не происходило – только шел дождь.
Сонливости как не было, Киру стало интересно, что же это происходит, но при этом по спине пробежал холодок – было жутковато одному в квартире, в темноте, ночью... Отгоняя страхи, он приблизился к двери, всматриваясь в происходящее. Мебель и цветы не все время дергались, а периодически и не одновременно. Казалось, что-то невидимое бродит по балкону и слепо натыкается на предметы. Собрав все остатки смелости, Кир протянул руку и открыл перед собой дверь...
Дождь по-прежнему шел сильный – не сплошным потоком, но крупные холодные капли были очень неприятны. Открыв дверь, Кир отметил, что вокруг нет ветра, не слышно и его завываний. Он распахнул дверь пошире, и чуть выглянул. В этот момент что-то резко дернулось на балконе, послышался звон еще одного разбитого горшка, а в лицо Кира ударил легкий поток воздуха, на удивление теплый и мягкий. И тогда он увидел перед собой силуэт. Капли дождя не падали на пол, а прямо перед лицом замедлялись и изменяли направление своего движения, словно обтекая что-то невидимое, но частично проницаемое для них. Это создавало перед Киром какой-то бесформенный, размытый силуэт, один потусторонний вид которого напугал парня до глубины души. Кир начал пятиться, зацепился за напольный ковер и упал. Силуэт на балконе резко дернулся в его сторону, и проник в комнату. Но, только оказавшись вне дождя, бесформенная фигура исчезла, и только теплый ветерок пронесся над лежащим Киром.
Кир попятился по полу вглубь комнаты, прижался к стене. В комнате началось что-то невообразимое: что-то неспокойно, но не быстро носилось, задевало предметы, сдвигало мебель, поднимало некоторые мелкие предметы и бросало в сторону. Иногда раздавалось тихое, приглушенное ворчание-вздох, но было не понятно, то ли здесь, то ли это что-то ухает с улицы. Каждый раз, когда этот забредший ураган проносился неподалеку от Кира, он ощущал теплую массу воздуха, словно неподалеку от раскаленного металла. Через некоторое время ураган затих, Кир увидел последние возмущения в противоположном углу комнаты, рядом с которым закачался торшер, и все замерло.
Слышался через открытую дверь на балкон тихий шелест дождя. По полу сквозило влажной прохладой, Кир сидел неподвижно и перебирал свои мысли. Что он только не думал: и что к нему забрала шаровая молния, и что это просто такой ветер необычный ворвался к нему в дом, и что он стал очевидцем явления полтергейста, и что над ним ставят опыты военные, и что он стал участником тесного контакта третьего рода с инопланетянами... В голове, понятное дело, был кавардак, Кир только и мог, что сидеть, затаив дыхания, и ждать продолжения развития событий. Которого не было. Нельзя было определить, сколько он просидел так, но жутко замерз, а конечности затекли. Наконец, решив, что все закончилось, опыт над ним провели и все убрались восвояси, он осторожно поднялся, сходил закрыть дверь.
Немного добавив света, чтобы было не так жутко, Кир внимательно осмотрел комнату. Ничего, кроме беспорядка, видно не было. Уставился в угол, около которого все закончилось, но ничего не разглядел. Кир подошел туда, и некоторое время глупо стоял и рассматривал застеленный ковром пол. Подчиняясь все тому же глупому ощущению, наклонился и протянул руку...
Сначала он ощутил рукой тепло, словно она попала в облако теплого воздуха. Сознание поглотила смесь азарта с мистическим страхом, и это смесь давала в результате ощущение мистического интереса. Кир продолжил опускать руку, пока не наткнулся на что-то упругое на уровне выше колен. Ощущение было такое, словно он коснулся ваты, или наполненного не туго воздухом мягкого кожуха, или поверхности подтаявшего желе. Упругая, но податливая масса под его рукой была очень теплой и неописуемо нежной и приятной. Кир не удержался, и начала гладить невидимую субстанцию. Чем больше он надавливал ладонью на массу, тем больше она сопротивлялась ему, упруго пружиня, так, что он фактически не мог проникнуть полностью сквозь нее, не применив огромных усилий.
Чем больше Кир гладил нечто невидимое, тем больше он успокаивался, смелел и получал настоящее удовольствие от приятных ощущений теплоты. Но масса не была инертна: через некоторое время Кир почувствовал, что она под его рукой подвижна, что она меняет форму, вибрирует крупной дрожью, а вскоре он даже расслышал приглушенные, словно издалека, вздохи-уханья у себя под рукой. Однозначно, у него в комнате, в углу, расположилось на отдых что-то невидимое, но определенно живое...
Кир никогда о таком даже не слышал. Он по-прежнему не знал, что забрело ему в комнату, и правда ли оно живое. Еще часик пощупав необычное создание со всех сторон, но так не найдя ничего похожего ни на конечности, ни на какие-либо органы, а всюду натыкаясь лишь на бесформенную, невидимую, теплую и нежную массу, Кир отправился спать.
Его разбудил упорный поток теплого воздуха. Сначала он не обращал на него сквозь сон внимания, но, вспомнив случившееся накануне, сразу проснулся. Только рассветало, комната была в том же беспорядке и так же пуста. Но Кир почувствовал на руке, лежащей сверху одеяла, требовательные тепло-нежные толчки. Встав с постели, он последовал за настойчивыми позывами невидимого создания, и оказался около балконной двери. Словно домашний питомец просится на прогулку, подумал Кир. Он открыл дверь, в комнату ворвался свежий воздух после дождливой ночи и утренний гул города. Кира обдало теплым ветерком, но не снаружи, а из комнаты, и он понял, что ночной гость удалился. Стало даже немного грустно...
Кир уже не ложился спать, хотя еще было очень рано, и пол ночи он провел без сна. Уход гостя взбодрил его, и пару часов до работы он посвятил созерцанию восходящего солнца, зарядке на своей веранде под открытым небом, наблюдением за просыпающимся городом, – в общем, себе. Но затем весь день необычное происшествие не давало ему покоя. Правда, чаще всего он сомневался, а случилось ли вообще что–либо, и не приснилось ли ему все, но бесконечные позывы к зевоте четко напоминали о бессонной половине ночи. Потратив не малое рабочее время, он излазил почти всю Глобальную Сеть, но не нашел никакого упоминания о подобных существ, кроме как полубезумные рассказы о каких-то привидениях, достаточно стандартные по описанию, но одинаково необычные в настоящее, высокотехнологичное время. Привидение в металлостеклянном небоскребе? Звучит как сумасшествие на почве стремительной кибернизации и повышения скорости жизни. Но, в общем-то, Кир никогда не отличался особо умением пользоваться поисковыми системами Сети...
А необычное существо с тех пор стало наведываться к нему регулярно. Сначала в основном во время громких весенних гроз, словно боясь ливней и вообще непогоды, а потом уже и в любое время, когда Кир был дома, и в любую погоду, словно, просто погостить, приласкаться. И на самом деле ласкался – терся своим невидимым тельцем об ноги парня, дергал теплыми потоками воздуха его руки, и затихал, лишь иногда сотрясаясь чуть ощутимой вибрации, когда Кир начинал гладить это создание.
В конце концов, что не удивительно, Кир решил дать своему новому «питомцу» имя. Хоть и любящий почитать, но не пестрящий никогда яркой фантазией, Кир, недолго думая, назвал существо Клодом. Придумав имя, и уже начав его использовать в своих мыслях, Кир все не мог дождаться, когда его питомец придет в очередной раз к нему. Подсев к нему в углу комнаты, под торшером, уже ставшем любимым местом, Кир начал его гладить и произносить его имя, пытаясь определить, нравится ли оно ему. Никакой реакции не было, и Кир решил, что пусть имя будет таким. Затем, Кир решил, что он явно сходит с ума...
Неужто на нем сказалась всеобщая кибернизация и психоз людей, связанных между собой всевозможными техническими средствами каждый миг, но при этом остающимися абсолютно одинокими среди холодного пластика и безличных устройств? Поэтому он выдумал, извлек из своего подсознания, друга-питомца, не видимого, потому что он и не существует, но ощутимого и теплого? Разве как раз этого ему не хватало в его пустынной квартирке? Домашних животных теперь было невозможно свободно иметь: во-первых, очень трудно достать какую-нибудь непородистую псину, а затем еще бегать за разрешениями и бумагами несколько месяцев, доказывая, что ты ее нигде не украл из заповедника и психически здоров, чтобы не издеваться над нею; во-вторых, заплатить за нее огромные деньги этому же заповеднику; и, в-третьих, регулярно платить за домашнего питомца не малый налог. На такие трудности мало уже кто шел, предпочитая жить без вымирающего вида в квартире. В свое время Кир начитался умных книжек про психоанализы и одиночество людей в эпоху Глобальной Сети, и потому мог теперь делать о себе глубокие психические исследования. Копаться в себе иногда было интересно и даже весело, иногда – просто отвратительно. Но понять, почему его «воображаемый» дружок, в отличие от просто присутствующих и неощутимых фантомах подобных случаев у больных, в его случае очень даже ощутим, теплый, так, что грел его холодными вечерами, и мягкий, что его приятно гладить, и что он даже сам научился открывать незапертую дверь балкона и проникать в комнату! Странновато для выдуманного домашнего животного...
Еще подтверждающим то, что Кир или не сумасшедший, или его сумасшествие имеет не классический вид, было то, что Клод на самом деле являлся не единственным представителем своего вида. Иногда он прилетал на балкон Кира со своими сородичами или друзьями, и тогда они или проказничали на балконе, носясь по нему, создавая локализованный ураган, после которого Киру приходилось наводить порядок и выбрасывать разбитые горшки. Или даже забирались к парню в дом, располагались, как уставшие бродяги, в разных углах комнаты, и Киру только и оставалось, что поглаживать то одно, то другое прозрачное создание, тихо ворчащее. Хорошо еще, что их кормить не надо, думал парень, он даже не знал, что они едят. Было необычно, но на ощупь Кир всегда отделял Клода от остальных, чем-то все они отличались – то ли температурой, то ли степенью мягкости, то ли своей упругостью. И когда на ночь в уже привычном для него углу под торшером укладывался Клод, Кир без малейшего сомнения определял, что это именно он, а не один из его сородичей.
Когда уже значительно потеплело, Кир все же начал себя иногда выгонять прогуляться. Больно уж он любил теплую, летнюю погоду, проникнутые некой значимостью и созерцательностью тихие даже в гуле города светлые летние вечера. Сочетание его любви к прогулкам и особо приятное в этом году лето, а так же в большей мере строящийся неподалеку очередной небоскреб, издающий такой шум, что в квартире находиться было невозможно, были решающими факторами, чтобы начать прогуливаться, даже в одиночестве. Но теперь часто он оказывался на прогулках не один – его сопровождал Клод.
Это стало очевидно после того, как в каком-то безлюдном переулке Кира зацепило пара бездельников-подростков явно с намерением поиметь его бумажник с пластиковыми картами. Один из них уже держал в руках «перо», потрясая им, забавляясь, а другой грозно надвигался... Не известно, чем бы все кончилось, Кир, в общем-то, не собирался уступать им свое имущество (насчет того, что он может вместо этого уступить им жизнь, он как-то не подумал), но резкий и мощный порыв тепловатого ветра буквально повалил обоих незадачливых грабителей, а Кир, не долго думая, предпочел удалиться бегом. И когда уже перешел на шаг далеко от того переулка и убедился, что никакой погони нет, он ощутил на своей руке мягкие касания теплого Клода...
Кир понял тогда, что, скорее всего, Клод часто подобно собачке сопровождает его на прогулках, а может даже и по дороге на работу и домой, все это время паря в вышине среди домов, рассматривая жизнь людей с небес. Кир не только теперь часто чувствовал, будучи на улице, что Клод рядом и ластится к нему, но часто замечал, даже в людных местах, некоторый теплый сквознячок, проносившийся стремительно мимо. Сначала Кир думал, что это от городского транспорта или незаметных систем вентиляций, запрятанных среди стен окружающих строений, но, внимательно осматривая все вокруг, он не мог определить, откуда может идти такой теплый воздух. Вне сомнений, это был Клод или кто-то из его сородичей. Тогда Кир задумывался, что, возможно, эти странные создания всегда жили среди людей, были рядом, ласково развивали людям волосы и одежды теплым ветерком, но те, не замечая их, шли своей дорогой, даже и не подозревая, что кто-то есть рядом... Погруженный в разные мысли, Кир стал намного больше и чаще гулять по улицам города, по скудным паркам – всё, что осталось в душном городе...
Кир думал много и о другом. Особенно когда бывал в своем любимом месте, которое он приметил уже очень давно, а теперь ходил туда при любой возможности. Это был достаточно большой, крутой и лысый холм, оставшийся то ли после вывоза сюда строительного мусора и глины, то ли чудом выживший от сноса и постройки на его месте очередного небоскреба. Холм находился поодаль от зданий и достаточно далеко от трасс, на окраине города, потому на нем всегда было тихо. Рядом была медленно текущая странная стройка, из-за нее, наверное, вокруг и было так пустынно, и Кир каждый день боялся, что он однажды придет на свое любимое место, а холм уже огорожен непроницаемым забором зоны под строительство... Но пока этого не происходило.
Из-за плохой, глинистой земли, а может и плохой экологии, на холме не росло ни одного деревца. Лишь пара чахлых кустиков, и только невысокая, жесткая трава покрывала лысину всего холма. Тем не менее, Кир любил сидеть на вершине, усевшись прямо на прогретую за день траву на макушке. Но, если с высоты своего балкона он любил смотреть вниз, на города, жизнь и суету людей, то на холме он любил откинуться на землю и смотреть в небо, в бесконечную глубь и необъятный простор, любил смотреть и ни о чем не думать, или думать необычные для себя мысли. Мысли о мире, о природе, о тайнах и загадках бытия, о странностях внутреннего мира человека... Теперь, зная о существовании Клода и других его вида, которые наверняка носились где-то рядом, Кир уже иначе смотрел на небо, и новые мысли заполоняли его разум. Он наблюдал величественный полет облаков, всматривался в густую синеву, или пробегался взглядом по белесой дымке, окутывавшей небеса, и представлял, как, возможно, небо наполнено живыми существами. Кир даже построил теорию, что, возможно, убегая от вытесняющих все живое с земли людей, живые создания решили отправиться туда, где их люди еще не достанут некоторое время – на небо. И теперь живут там, разной формы жизни, для которых небо и океан остались единственными более-менее безопасными местами обитания. В этом заповеднике, фантазировал Кир, носятся вдогонку с ветрами родственники Клода и другие, подобные им необычные создания. Мерно расхаживают по слоям воздуха разной температуры огромные, медлительные и мудрые воздушные мамонты на своих широких прозрачных столбах-лапах. Или как плещутся небесные окуни в воздушных ямах, наполненных легким газом. Или стремительные и быстрые, прозрачные и опасные хищники снуют между холмистых облаков, выискивая жертву, зазевавшуюся у водопоя на дождевой тучке. А может, на самом деле, сами облака – это тоже живые существа? Размеренно, умиротворенно проплывающие величавые небесные киты... Или это даже огромные скопища воздушного планктона, который на лету проглатывают невидимые кашалоты! Так можно было фантазировать до бесконечности, и Кир часто предавался подобному, всматриваясь сквозь приспущенные веки в синюю даль, это его увлекало и даже забавляло...
На своем любимом холме, на жесткой, но пахучей траве, усыпленный ласковым летним солнышком, Кир сквозь негу однажды увидел, как половину неба над ним закрыло что-то темное. Вскочив от неожиданности на ноги, ибо это было намного ниже полета самолета, он увидел необычайное зрелище. Замерев одновременно от восхищения и прямо-таки божественного ужаса и раболепия, Кир смотрел, как из-за высокого ограждения стройки, стоящей неподалеку, выплывает огромное устройство, формой напоминавшее диск с множеством торчащих в разные стороны длинных изогнутых труб, некоторые их которых оканчивались сферами, у других сферы были в сочленениях. Сам диск был гладким, только кое-где виднелись различной величины задвижки люков. Никакого двигателя у взлетающей конструкции не было, а в воздух ее поднимало бесчисленное количество кранов вертикального взлета – небольшие кабины с манипуляторами и снизу магнитные двигатель, - аппараты, использовавшиеся для постройки особо сложных и высоких участков небоскребов. Эти краны были все еще дорогостоящими устройствами, и потому в таком количестве Кир их видел впервые в жизни, хотя за принципами их полета предполагали устройство воздушного городского транспорта ближайшего будущего. Кир со страхом боялся момента, когда подобные устройства поступят в свободную продажу, и не только поверхность земли, но и воздух, и небо над небоскребами превратиться в рой снующих и спешащих насекомых-людей и их металлических слуг...
А небо уже было тоже заполнено этими же кранами, и множеством других устройств, которые Кир видел впервые и даже не мог догадаться об их назначении. Это было грандиозная картина: над головой в каком-то магическом, потустороннем плясе выстроилась мириада странных металлических чудовищ, совершающих одним им известные магические обряды и зловещие мистерии, и только по чистой случайности ставшие видимы глазам тщедушных смертных. Зрелище захватывало, поражало своей исполинской масштабностью, подавляло божественной мощью и поглощало архетипным ужасом. У Кира задрожали ноги, перехватило дыхание, и не в силах стоять, он повалился на землю...
Диск тем временем поднялся высоко над небоскребами и замер в окружении роя кранов. Через несколько минут примерно половина кранов внезапно перестало держать диск и разлетелось в стороны. Некоторое время от диска по одному отделялись краны, пока не осталось всего несколько, но диск продолжал неподвижно висеть в воздухе. Тогда Кир понял, что этот гигантский диск пытаются подвесить над городом в магнитной ловушке, созданной мощными магнитными пушками, построенных в разных концах города. Эти пушки использовались и для того, чтобы позволят летать кранам, но такое больше и тяжелое устройство Кир видел впервые, чтобы пытались удержать в воздухе. И он приложить ума не мог, для чего это могло понадобиться...
Были сумерки, и трансцендентальное действо, происходившее в воздухе, приобрело оттенок еще потустороннее. Поднялся прохладный вечерний ветерок, усиливший впечатление, Кир дрожал всем телом, то ли от зрелища, то ли холода. Он четко видел в лучах заходящего солнца, как мощность магнитных пушек, судя по всему, все-таки не выдержала тяжесть диска, и он стал падать. Тут же рой кранов облетел его со всех сторон и схватил клешнями-манипуляторами, пытаясь удержать. В этот момент Кир почувствовал, как что-то беспокойно треплет его руку. Это был Клод, он дергал руку парня как-то необычно резко и испуганно, а затем начала летать вокруг как сумасшедший, таким обеспокоенным Кир его «видел» впервые. Он заметил, что вокруг множество сородичей Кира, так же нервно летающих, словно они что-то ищут или, наоборот, пытаются от чего-то спрятаться. Небесные существа создали целый ураган вокруг Кира из трепещущей травы, летающего бытового мусора и облаков пыли... И тогда, взглянув на мерно опускающийся с небес диск, Кир понял, в чем дело...
Вернувшись домой, Кир узнал из новостей, непосредственным свидетелем какого события он стал. Оказалось, это было первое испытание грандиозного и немного безумного проекта городских властей по возведению системы управления погодой. Этот диск, подобно божественной длани, должен, по задумке параноидальных ученых, висеть все время над городом и регулировать погоду. Разве это не замечательно, говорили представители власти, знать погоду, которая будет в городе, с точностью до градуса и с точностью до минуты! Теперь никогда не будет того, что кто-то не взял зонт и промок под дождем, хотя с утра небо ясное. И того, кто взял зонт мрачным утром, и протаскался весь день с ним, бесполезным, так как затем весь день светилось солнце. Теперь будет в городе, пояснялось, не просто предсказание погоды, а создание погоды, той, какая нравится именно самим жителям! Даже предлагалось устраивать голосование за погоду на завтра. Понятное дело, платное. Все это было возможно с помощью напичканного высокотехнологичными новшествами и множеством открытий генератора погоды – того самого огромного диска. С помощью мощных магнитных полей, высоковольтных разрядов, нагревающих элементов и баллонов со специальными составами он мог влиять на состояние атмосферы над городом.
Большая часть толпы ликовала, было и не мало относящихся к этому скептически. Но Кира такая перспектива просто ужасала. Он понимал, что люди вторглись безропотно в один из ценнейших заповедников земли – небо. Да, законом пока этот заповедник не охраняется, но как же все те живые создания, которые там обитают, даже над городом? Как же те все киты и мамонты, которых никто не может увидеть? Как же Клод и его сородичи, вообще их вид, который, Кир был уверен, немалочисленный и заполоняет воздух над городом? Было вне всяких сомнений, что все эти жуткие разряды электричества и сомнительные вещества просто уничтожат всякие остатки жизни в воздухе, и так потесненные городским смогом и шумом. Надо было что-то делать, предупредить властей о том, что на самом деле небо над городом – это заповедник, который так же надо беречь, как океаны и отдаленные от населенных пунктов леса. Но как?
Сначала Кир пошел напролом. Он записался на прием к городским властям, по идее, к председателю городского совета. Неделю простояв в очереди, он, наконец, получил доступ в общественную приемную, и встретился с официальным представителем мнения и желания народа. Конечно же, это оказался не председатель, можно было не надеется, а всего лишь его очередной из бесчисленного количества секретарей. Когда Кир описал, что его волнует, секретарь сказал, что уже все согласованно с природоохранными организациями. Но когда парень заикнулся о существовании каких-то невидимых существ среди облаков, которые живут над городом, и которым грозит гибель от этого проекта, то дальше разговор прекратился. Кир еще хорошо отделался и охрана его просто выкинула на улицу, а не вызвала санитаров и не сдала им в больницу для умалишенных.
Поняв, что так в бюрократии и политике ничего не делается, Кир пошел обходными, более хитрыми, а значит, более действенными путями. Родитель одного из его друзей, к радости, оказался достаточно высокопоставленным чиновником, который имел свободный ход к самому мэру. Так как Киру доверяли без границ, считая всегда его даже слишком умным и слишком правильным, то ни у кого даже мыслей не возникло уточнять, что парню нужно от мэра, все, даже родители того друга, знавшие его давно, были уверены, что это определенно важный и мудрый вопрос. Потому встреча была устроена очень быстро и малыми потерями.
В дом правительства Кир шел с большими надеждами, чем в захолустный подъезд безымянного секретаря. Показав на входе вооруженным до зубов охранникам хитрую бумажку, Кир беспрепятственно и даже без обыска прошел в здание. Ему выделили проводника – милую, но неразговорчивую девушку в очках, которая вела его по лабиринтам коридоров (дорогу обратно не найти, отметил Кир) и лестниц на пятый, последний этаж.
Мэр принимал в обширном зале, гротескно превращенном в кабинет. Несколько минут Кир потратил, чтобы уже в одиночестве пройти его и добраться до дальней стороны, у которой стоял огромный стол под окном во всю стену. Стол, правда, рабочим не выглядел – на нем не было никаких бумаг, и канцелярские принадлежности находились в идеальном, отмеренном до миллиметра, порядке. Наверное, это был специальных зал для одиночных приемов, рассчитанный как раз на то, чтобы подавлять гостя своей обширностью, а значит, величием властидержащих.
Мэр в жизни оказался ниже и шире, чем Кир его видел через СМИ. Лысина блестела не так ярко, я лицо было задумчивым и грустным, а не таким сверхактивным, как по телевиденью. Кир поздоровался, а мэр, обмякнув в кресле за столом, лишь кивнул. Он явно не хотел говорить, но не потому, что был чем-то недоволен, а просто от лени.
Когда Кир произнес, что он по делу касательно проекта генератора погоды, мэр устало вздохнул. Вспомнив внезапно приобретенный у секретаря председателя опыт, Кир судорожно (вовремя, как всегда) начал размышлять, как правильно построить разговор. Затянувшиеся пауза и успевший начать в течение нее дремать мэр заставили Кира придумать как можно быстрее стратегию, и он придумал – сделать все наоборот. Он заговорил сначала о существовании Клода и его вида, планируя перейти затем к возможной экологической катастрофе.
Меняющееся выражение лица мэра то пугала Кира, то забавляло. Сначала мэр на него смотрел с ужасом, словно опасаясь, что этот сумасшедший сейчас взбеситься и кинется на него. Затем лицо мэра сменилось на внимательность, ибо рассказ Кира был явно необычный и пусть даже из уст сумасшедшего, послушать полезно. Через некоторое время мэр разглядывал Кира уже с неподдельным интересом, потому что не каждый день увидишь сумасшедшего, а тут он перед тобой, так близко, живой и самый настоящий. В конце концов, когда увлекшийся парень перешел уже на описание своих впечатлений и фантазий, мэр опять начал скучать и даже дремать.
Кир решил, что все им произносимое – никогда не будет большим, чем просто пустой звук, потому что этим миром правит очевидность, а не слова. Поняв это, он резко прервал свой бессмысленный монолог и попросил мэра открыть окно. Мэр перестал дремать и посмотрел на него уже просто как на сумасшедшего, не более. Тогда Кир сам зашел за стол (мэр опасливо отодвинулся и подобрался, сжался в своем кресле, став похожим на испуганного плюшевого мишку) и приоткрыл огромную створку окна. Чувствуя себя глупо и уже в который раз сгорая от стыда, Кир негромко позвал своего верного друга, Клода...
Теплый ветер ворвался в помещение, развевая бархатные шторы, волосы Кира и сбрасывая канцелярию со стола. Клод влетел в зал и стал играть - носится всюду, задевая гобелены, хватать мягкими «лапами» то Кира, то мэра, двигать немногочисленную мебель, гонять в воздухе, как котенок, канцелярию. Мэр с безумными глазами забил ногами и отъехал на своем кресле в угол помещения, испуганно сжался там. Но вскоре, поняв, что опасности нет, и видя, как смеется и забавляется Кир, играя с невидимым животным, мэр осмелел. Он ходил по залу и всматривался в пустоту, пытаясь разглядеть странное создание, устроившее бурю. Иногда усталый взгляд мэра становился отстраненным и безучастным, и тогда Кир понимал, что мэр в эти моменты задумывался, а не сошел ли он сам с ума...
Все слова парня были доказаны, и отпустив Клода обратно на свободу, он уже в более оживленной обстановке беседовал с мэром. Тот, откатив свое кресло на прежнее место, сидел и вдумчиво объяснял Киру, что не все так просто с этим проектом. В него уже вложено огромное количество денег, в том числе не только городских, но и государственных, потому что даже у такого крупного города не хватило на него средств. Участвуют ученные со всего мира, и так вот просто взять и остановить строительство почти невозможно – слишком много запущенно механизмов бюрократии! К тому же, еще нет никаких доказательств, что сородичи Клода живут исключительно над городом. Возможно, они гнездятся на окраине, возможно, представителей этого вида много, и ничего страшного, если их не станет в этом городе или же они переселятся сами в другое место. Другими словами, их надо сначала подробно изучить, что они за существа, где живут, какой у них образ жизни, чем питаются. Но, опять же, если исследования покажут угрозу им, будет уже поздно – до завершения проекта осталось не так много, как может потребоваться на изучения столь странных созданий.
На прощание, он сказал хмурому мэру, что ему, черт побери, нравится непредсказуемость погоды, ему нравится попадать под неожиданный дождь и беспечно радоваться внезапно выпавшему снегу, и он обожает внезапно выглянувшее солнце из-за непроглядных грозовых туч...
Кир ушел в подавленном настроении. Он боялся, сильно боялся за небесный дом Клода. Безусловно, его племя – не единственное, над городом они живут или нет, улетят при опасности или приспособятся кое-как к новым условиям, но небо уже не будет таким, каким Кир к нему привык и каким его воображал – чудесным заповедником над головой, почти не тронутым, таким далеким и при этом близким, с обитающими в нем редкими и прекрасными созданиями. Небо изменится, станет чужим или просто холодным и отстраненным, и в нем не будет Клода. Кажется, они очень сильно привязались друг к другу...
Можно сказать, что у Кира опустились руки? Он сам сказать точно не мог. Время текло, он все пытался то так, то иначе что-то сделать. Например, нашел связи с самими ученными, которые занимались проектом генератора погоды, но их убеждать бесполезно было. Как любые ученные, они убеждены в полной необходимости для человечества их изобретений, а так же, не менее весомым для них фактором было то, что на работу с проектом им выделялось не малое количество денежных средств. Понимая свое бессилие, Кир все больше отрешался от окружающего мира, замыкался в себе, словно весь мир, да и все люди подчистую, виноваты в том, что он потеряет свое небо...
Кир все так же вечерами, приходящими с каждым днем быстрее, валялся на своем любимом холме. Метео-диск больше не поднимали в воздух, но работа за забором кипела все время, не громкая, но какая-то суетливая, с холма были видны внутри совершенно непривычные для стройки сооружения. Одним таким тихим, приятным вечером на исходе лета, Кир стал очевидцем второго испытания этого адского устройства. Все повторилось, хотя, в освещении прожекторов из-за раньше наступающего вечера, картина была еще более впечатляющей. Диск так же был поднят кранами над небоскребами, а затем брошен ими в воздухе. Диск висел окруженный роем летающих аппаратов довольно долго, но вскоре вновь стал оседать.
Как и в прошлый раз, к нему сразу ринулись все краны. В этот момент раздался резкий приглушенный хлопок откуда-то из города. Кир увидел, что диск стал оседать на бок – не так, как во время предыдущего испытания. К оседающей стороне направилось большое количество кранов, но, подлетая к диску с того бока, краны внезапно начинали падать тоже. Подобно спелым яблокам, они сыпались вниз, словно исчезала невидимая сила, могущая поддерживать их. Тогда Кир понял, что случилось что-то катастрофическое...
Некоторые краны зацепились клешнями за опускающийся бок диска, и висели на нем словно плети. С другой стороны еще держащиеся в воздухе аппараты ничего уже не могли сделать – за одну сторону такой огромный диск не удержать. Тем временем центр тяжести диска сместился к тому месту, где начал оседать его бок, и получалось так, что все большее и большее количество кранов, раньше удерживающих диск, попадало в какую-то невидимую область и теряло возможность летать. Краны падали и падали, пока не осталось ни одного около диска. Диск сильно сместился в сторону и, набирая ускорение, стремительно вслед смещенному центру тяжести несся по касательной к центру города...
Испытания происходили на самой окраине города, где и располагался холм Кира, теперь же метео-диск неминуемо падал в самый центр города, полный еще работающих или уже развлекающихся людей. Умопомрачительного масштаба катастрофа нависла над городом, подобного размера объект уничтожит фактически весь даун-таун, со всеми ничего не подозревающими людьми в нем... Еще пару мгновений, и диск уже коснулся бы крыш самых высоких небоскребов... Но тут он замер.
В таком же положении, в каком он падал, диск остановился и затем начал немного неестественно двигаться обратно. Добравшись до окраины города, только тогда диск стал опускаться, пока не опустился довольно тяжело и неуклюже на пустырь, засыпанный кое-где горками мусора, где-то поодаль и от холма Кира, и от стройки, откуда он вылетел. Видимо, думал парень, испытателям все же удалось в последний момент наладить оборудование, и они смогли запустить отказавшие приборы. Но, немного не понятно было, как диск сам смог приземлиться, Кир почему-то считал, что на нем несущих двигателей нет...
Дальше на холме уже не было возможности сидеть: к месту аварийной посадки диска понаехало невообразимое количество пожарных машин, скорой помощи, охранников правопорядка, тяжелых грузовиков видимо самих ученных и, кажется, даже военные, небо заполнилось вертолетами и кранами. Поднялся невыносимый вой сирен, гомон людей, норовивших каждый перекричать другого, скрип оборудования прогнали Кира как можно поскорей от этого теперь проклятого места. Клод так и не появился, хотя Кир звал, и обратная дорога была скучновата и грустна...
И только дома из телевиденья Кир узнал в подробностях, что случилось. Оказалось, во время испытания мало того, что диск не удержался в воздухе, но и взорвалась одна из магнитных пушек, держащих его в воздухе с земли. Потому диск начал крениться набок, а все краны, попадавшие в зону поломанной пушки, так же теряли возможность летать. Все обошлось благополучно, как Кир видел, диск все же не упал в самый центр города, хотя такая вероятность была высока, и пострадало всего несколько человек, не успевших увернуться от падающих с неба кранов. Все рабочие в них благополучно воспользовались системами спасения и не пострадали.
Все каналы передач твердили одно и тоже и показывали пустое небо, где чуть не разыгралась ужасающая трагедия. И одновременно на всех же каналах неожиданно прервались разглагольствования дикторов и запустили экстренное интервью с мэром.
Мэр сначала пояснил, что был свидетелем практически всего инцидента, наблюдая его с пент-хауса своей резиденции. Так же он сказал уверенно, что избежание жуткой катастрофы городского масштаба – заслуга совсем не ученых. Вышедшую из строя пушку не возможно было привести порядок, и сохранение жизней миллионов мирных жителей – заслуга ни оборудования, ни даже вообще людей. Это сообщение шокировало всех корреспондентов, а мэр продолжал, заявив, что сказанное им далее – не признак того, что он сошел с ума и ему грозит импичмент, а уже научно доказанные факты. Удержание метео-диска в воздухе, говорил мэр, а так же его мягкая посадка – целиком дело неизвестного вида живых существ, обитающих в воздухе. Существование этих созданий, повысил голос мэр, перекрикивая родившийся ропот, было открыто недавно. Это возможно или из-за того, что они не видимы, а точнее, прозрачны для человеческого глаза и живут высоко в небе, или же из-за того, что их раньше просто не было – это еще предстоит выяснить ученым. Но именно эти живые существа, умеющие летать сноровистее птиц, удержали потерпевший аварию диск и мягко, как могли, опустили его на землю. Другими словами, эти создания оказались намного мудрее, чем предполагалось первоначально, и, более того, есть вероятность, что они носители некоторого вида разума. Допустимо даже, инопланетного. В связи со всем этим, развертывание проекта генератора погоды с этого момента замораживается по решению государственной комиссии до тех пор, пока не будет в точности выяснено, что представляет собой неизведанный людьми этот вид живых организмов. А так же, насколько может угрожать система управления погоды на среду обитания этого вида созданий, что просто необходимо учитывать ввиду их сообразительности, и просто благодарности за помощь людям в трудной ситуации.
Кир сидел, поглощенный смесью чувств – и радость, что небо не тронут, и шок от решения мэра и госкомиссии, и остатки ужаса от миновавшей трагедии, и тревога за будущее сородичей Клода... Последнее беспокоило Кира все больше и больше... Он боялся, что люди слишком большое внимание уделят невидимым созданиям и нарушат нормальный образ их существования. Что ученые могу применить слишком уж грубые способы изучения их вида, поймав одного или нескольких и производя над ними жуткие медицинские опыты. Кир не знал что думать, о чем думать, что делать, как быть... Голова туманилась, мысли спутались, Кир чувствовал себя плохо, тошнило...
Пол ночи он не мог заснуть, сновал в темноте по комнате, схватившись за ноющую голову. Он не понимал, что с ним происходит... Может, съел что-то не то? Даже были мысли, что он облучился какой-то гадостью около той проклятой стройки генератора погоды. А может, все только оттого, что Клод так и не прилетел?
На следующий день Кир еле поднялся с постели, плюнул на работу и никуда не пошел, весь день провел дома. Почти все время он торчал на своем балконе, но теперь всматривался не вниз, на суету города, а в небо. Задумчиво и грустновато глядел на неспешно, словно уже постигнувшие тайну бытия и потому спешить некуда, проплывающие облака небесного планктона. Кир так долго всматривался, что иногда, когда в поле зрения не попадались урбанистические постройки, то ему казалось, что он плывет по небу, рядом с этими облаками, и даже представлял, словно держится рукой за Клода, и они вместе постигают тайну небес, а значит, познают сами себя. Кир просто валялся бессильно на полу балкона, прислушиваясь к тихому гулу ветерка, заблудившегося в постройках, жмурясь от лучей игривого солнышка. Его теплый свет заполнял саму суть окружающих предметов, предавая им глубину и высокий смысл, загадочность и просто волшебность... Киру начало казаться, словно он опять стал ребенком, и видит мир вокруг таким, каким видел в детстве – светящимся изнутри желтым светом таинственности, сказочности и вселенского предназначения...
Когда стемнело, Кир еще некоторое время смотрел на первые звезды, но когда в битве за яркость вверх взяли огни города, и небо стало безлико серым, вернулся в квартиру. Повалившись в душной квартире в любимое кресло, Кир включил видеосистему. Множество бесполезных каналов с рекламой сменялись множеством каналов с бесполезными новостями – как всегда о катастрофах и стихийных бедствиях. Не задумываясь особо, Кир остановился на каком-то канале, где новости только начинались. И сразу стали показывать прошедшее недавно новое срочное интервью мэра. Бодрый и активный, совсем не как в жизни, с блистающей как ордена лысиной, мэр делал важное заявление. Словно ток пронзил тело и сознание Кира, голова опустела от массы тяжелых мыслей, и он никак не мог поверить слышимому из видеосистемы. С невозмутимым лицом мэр объявлял небо над городом заповедной зоной...
В странной прострации Кир отключил систему и выбрался на свежий воздух. Уже было прохладно, безликий верх заполнял шум города и вой ветра, уже пахнущего осенью. Кир запрокинул голову, вглядываясь в небо и пытаясь найти хотя бы одну звездочку... Где-то на грани зрения он заметил неяркую, колючую точку, и всматривался в нее, в таком положении, казалось, паря на мягкой подушке городского гула... В этот момент он ощутил рукой нежные, ласковые и теплые прикосновения своего невидимого друга...
Шимко Дмитрий Николаевич
2007-11-27
17-20
В общем, моё жуткое и (внимание!) нудно детище ниже. Выкладываю как есть - всего лишь с одной верификацией, но таким я его и послал. Очень хорошо подпадает под категорию графоманского.
Хто асилит - таму пят балав!
"Небесный заповедник"
Небесный заповедник
Раскинувшийся перед ним пейзаж был невообразимо прекрасен, хотя при этом ужасал его до умопомрачения. Эта противоречивость окружающего мира захватывала и запутывала. С одной стороны красота и совершенство форм, цветов, сочетаний линий и фигур, движений и звуков, а с другой стороны, отвратительные, вызывающие ненависть и отчаяние смысл и содержимое. Город перед ним, видимый как на ладони с этой высоты, был красив, но пугал своим наполнением.
Кир, вообще-то, не то чтобы боялся, но очень опасался высоты. У него на высоте всегда кружилась голова, и появлялись странные мысли. Но все равно, он любил просторные места, широкие и открытые виды. Поэтому, он целенаправленно выбрал именно эту квартиру, на последнем этаже двухсотэтажного дома. Особенно понравился ему балкон. Даже не балкон у него был, а целая веранда на высоте, не крытая сверху ни балконами более высоких отсутствующих этажей, ни крышей. А также, хотя эта веранда отнимала часть внутренней площади квартиры, была нестандартно увеличена (или задумка, или ошибка строителей). Но это не расстраивало молодого человека, потому что он проводил на балконе чуть ли не больше времени, чем внутри.
Кир вновь стоял под открытым небом на излюбленном месте своего дома, и наблюдал тихий закат, тихий сверху, но окаймляемый гулом города снизу, когда к нему пришли друзья. Он всегда был им рад, он их очень любил, с ним ему было очень хорошо... Потому они и друзья, ведь так? Но их отношение к нему было каким-то странным, и он иногда глубоко задумывался, почему. Друзья часто приходили к нему, они общались, играли или смотрели очередной интересный фильм, делились с Киром музыкой и книгами... Но, и Кир не знал почему, они никогда не звали его никуда с собой. Он знал, что они постоянно гуляют вместе, своей компанией, ходят в кафе, кинотеатры, в клубы и на концерты. Но они никогда не приглашали Кира с собой, даже просто побродить по улицам вечером, как они часто делали. Может, это все потому, что Кир сам никуда не рвался? Не навязывался им? Но, он считал не приличным самому напрашиваться в компанию, и считал, раз его не зовут с собой – значит, он там им не нужен... Но иногда это печалило его.
Но друзья все же приходили к нему домой, и уже от этого он был счастлив. Иногда сами, когда оказывались неподалеку, и это особо его радовало. Иногда он специально их звал. Для них чай у него всегда найдется, и они это знали. Вряд ли только знали, что ему иногда так достает сидеть все время дома, работа-дом, но и идти куда-то самому, даже просто освежиться, прогуляться, он не мог. И ничего не мог с этим поделать, - или не хотел. Кир сам не понимал.
Когда друзья ушли уже за полночь, Кир еще долго вспоминал их лица, их голоса, их смех. Вспоминал, как иногда он смеялся вместе со всем, чувствовал себя частью компании и приобщенным к чему-то общему, теплому. И как иногда чуть грустновато смотрел на то, как смеются они, и они казались ему бесконечно далекими... Или он далекий он них... Вспоминал, как разглядывал приятные ему лица, черты лиц одновременно таких близких ему людей и совсем чужих. Как всматривался в глаза девушкам и пытался со скрытой надеждой поймать их взгляд...
Кир откинулся в любимом глубоком кресле, обвел комнату взглядом, в которой еще стоял еле уловимый запах чужих духов и чая. Тело наплывами обмывали волны то теплоты от посещения веселых друзей, то грусти от внезапно вновь пришедшего одиночества... Любимое кресло стояла не напротив видеосистемы, а напротив стеклянной стены, отгораживающей квартиру от просторного балкона. За стеклом был сплошная темнота – свет в доме не позволял ничего увидеть снаружи. Немного посомневавшись, Кир все-таки приглушил голосом свет, и стена превратилась в яркое полотно огней, живых, спешащих, суетливых, снующих, разноцветных и просто безумных, которые собой представлял ночной город. А над городом была бездна тьмы: огни мегаполиса затмевали любые небесные светила.
Темнота сразу обострила слух, и Кир расслышал завывания. Снаружи усиливался, видимо, ветер, и он бесился среди холодных, чужеродных, непонятно как взвившихся к небесам, конструкций зданий. Было видно, как темными пятнами колышутся листья растений, размещенных в горшках на балконе заботливой рукой Кира. Начинало находить на засыпающее сознание какое-то мистическое, загадочное настроение, мысли растворялись и уносились гулом ветра, трепетали как листва его цветов. Кир начал дремать, и уже через полуприкрытые веки наблюдал за огнями в окне, за игрой теней на балконе, гул, казалось, шел уже у него изнутри, а не с улицы. Сонному разуму оказалось совершенно все равно, когда начался дождь, сильный, крупный, но почти совершенно не заглушавший размерный гул ветра. Сонный разум просто не среагировал, когда на балкон что-то гулко шлепнулось, задело одно из растений, кажется, разросшуюся китайскую розу, и оно повалилось бесшумно набок. Сквозь дремоту и какой-то уже начавшийся сон, Кир выругался на взбесившийся ветер, и не особо обратил внимание, как словно что-то забилось об ограждение его балкона, и металлические пруты основания задрожали и заскрипели, что-то ударилось об стекло в комнату, оно завибрировало и гулко ухнуло. Затем что-то на балконе задело стоящие в стороне вложенные один в один пустые горшки из-под цветов, они свалились, и верхний горшок с громким звоном разбился.
Кир сразу очнулся от дремоты, широко открыв глаза. За стеклом по-прежнему ничего не было, но казалось, словно ураган поселился у него на балконе, причем только его балконе – растения чуть не ломались в горшках, мебель дрожала и опрокидывалась, волочилась по полу, но больше нигде рядом ничего подобного не происходило – только шел дождь.
Сонливости как не было, Киру стало интересно, что же это происходит, но при этом по спине пробежал холодок – было жутковато одному в квартире, в темноте, ночью... Отгоняя страхи, он приблизился к двери, всматриваясь в происходящее. Мебель и цветы не все время дергались, а периодически и не одновременно. Казалось, что-то невидимое бродит по балкону и слепо натыкается на предметы. Собрав все остатки смелости, Кир протянул руку и открыл перед собой дверь...
Дождь по-прежнему шел сильный – не сплошным потоком, но крупные холодные капли были очень неприятны. Открыв дверь, Кир отметил, что вокруг нет ветра, не слышно и его завываний. Он распахнул дверь пошире, и чуть выглянул. В этот момент что-то резко дернулось на балконе, послышался звон еще одного разбитого горшка, а в лицо Кира ударил легкий поток воздуха, на удивление теплый и мягкий. И тогда он увидел перед собой силуэт. Капли дождя не падали на пол, а прямо перед лицом замедлялись и изменяли направление своего движения, словно обтекая что-то невидимое, но частично проницаемое для них. Это создавало перед Киром какой-то бесформенный, размытый силуэт, один потусторонний вид которого напугал парня до глубины души. Кир начал пятиться, зацепился за напольный ковер и упал. Силуэт на балконе резко дернулся в его сторону, и проник в комнату. Но, только оказавшись вне дождя, бесформенная фигура исчезла, и только теплый ветерок пронесся над лежащим Киром.
Кир попятился по полу вглубь комнаты, прижался к стене. В комнате началось что-то невообразимое: что-то неспокойно, но не быстро носилось, задевало предметы, сдвигало мебель, поднимало некоторые мелкие предметы и бросало в сторону. Иногда раздавалось тихое, приглушенное ворчание-вздох, но было не понятно, то ли здесь, то ли это что-то ухает с улицы. Каждый раз, когда этот забредший ураган проносился неподалеку от Кира, он ощущал теплую массу воздуха, словно неподалеку от раскаленного металла. Через некоторое время ураган затих, Кир увидел последние возмущения в противоположном углу комнаты, рядом с которым закачался торшер, и все замерло.
Слышался через открытую дверь на балкон тихий шелест дождя. По полу сквозило влажной прохладой, Кир сидел неподвижно и перебирал свои мысли. Что он только не думал: и что к нему забрала шаровая молния, и что это просто такой ветер необычный ворвался к нему в дом, и что он стал очевидцем явления полтергейста, и что над ним ставят опыты военные, и что он стал участником тесного контакта третьего рода с инопланетянами... В голове, понятное дело, был кавардак, Кир только и мог, что сидеть, затаив дыхания, и ждать продолжения развития событий. Которого не было. Нельзя было определить, сколько он просидел так, но жутко замерз, а конечности затекли. Наконец, решив, что все закончилось, опыт над ним провели и все убрались восвояси, он осторожно поднялся, сходил закрыть дверь.
Немного добавив света, чтобы было не так жутко, Кир внимательно осмотрел комнату. Ничего, кроме беспорядка, видно не было. Уставился в угол, около которого все закончилось, но ничего не разглядел. Кир подошел туда, и некоторое время глупо стоял и рассматривал застеленный ковром пол. Подчиняясь все тому же глупому ощущению, наклонился и протянул руку...
Сначала он ощутил рукой тепло, словно она попала в облако теплого воздуха. Сознание поглотила смесь азарта с мистическим страхом, и это смесь давала в результате ощущение мистического интереса. Кир продолжил опускать руку, пока не наткнулся на что-то упругое на уровне выше колен. Ощущение было такое, словно он коснулся ваты, или наполненного не туго воздухом мягкого кожуха, или поверхности подтаявшего желе. Упругая, но податливая масса под его рукой была очень теплой и неописуемо нежной и приятной. Кир не удержался, и начала гладить невидимую субстанцию. Чем больше он надавливал ладонью на массу, тем больше она сопротивлялась ему, упруго пружиня, так, что он фактически не мог проникнуть полностью сквозь нее, не применив огромных усилий.
Чем больше Кир гладил нечто невидимое, тем больше он успокаивался, смелел и получал настоящее удовольствие от приятных ощущений теплоты. Но масса не была инертна: через некоторое время Кир почувствовал, что она под его рукой подвижна, что она меняет форму, вибрирует крупной дрожью, а вскоре он даже расслышал приглушенные, словно издалека, вздохи-уханья у себя под рукой. Однозначно, у него в комнате, в углу, расположилось на отдых что-то невидимое, но определенно живое...
Кир никогда о таком даже не слышал. Он по-прежнему не знал, что забрело ему в комнату, и правда ли оно живое. Еще часик пощупав необычное создание со всех сторон, но так не найдя ничего похожего ни на конечности, ни на какие-либо органы, а всюду натыкаясь лишь на бесформенную, невидимую, теплую и нежную массу, Кир отправился спать.
Его разбудил упорный поток теплого воздуха. Сначала он не обращал на него сквозь сон внимания, но, вспомнив случившееся накануне, сразу проснулся. Только рассветало, комната была в том же беспорядке и так же пуста. Но Кир почувствовал на руке, лежащей сверху одеяла, требовательные тепло-нежные толчки. Встав с постели, он последовал за настойчивыми позывами невидимого создания, и оказался около балконной двери. Словно домашний питомец просится на прогулку, подумал Кир. Он открыл дверь, в комнату ворвался свежий воздух после дождливой ночи и утренний гул города. Кира обдало теплым ветерком, но не снаружи, а из комнаты, и он понял, что ночной гость удалился. Стало даже немного грустно...
Кир уже не ложился спать, хотя еще было очень рано, и пол ночи он провел без сна. Уход гостя взбодрил его, и пару часов до работы он посвятил созерцанию восходящего солнца, зарядке на своей веранде под открытым небом, наблюдением за просыпающимся городом, – в общем, себе. Но затем весь день необычное происшествие не давало ему покоя. Правда, чаще всего он сомневался, а случилось ли вообще что–либо, и не приснилось ли ему все, но бесконечные позывы к зевоте четко напоминали о бессонной половине ночи. Потратив не малое рабочее время, он излазил почти всю Глобальную Сеть, но не нашел никакого упоминания о подобных существ, кроме как полубезумные рассказы о каких-то привидениях, достаточно стандартные по описанию, но одинаково необычные в настоящее, высокотехнологичное время. Привидение в металлостеклянном небоскребе? Звучит как сумасшествие на почве стремительной кибернизации и повышения скорости жизни. Но, в общем-то, Кир никогда не отличался особо умением пользоваться поисковыми системами Сети...
А необычное существо с тех пор стало наведываться к нему регулярно. Сначала в основном во время громких весенних гроз, словно боясь ливней и вообще непогоды, а потом уже и в любое время, когда Кир был дома, и в любую погоду, словно, просто погостить, приласкаться. И на самом деле ласкался – терся своим невидимым тельцем об ноги парня, дергал теплыми потоками воздуха его руки, и затихал, лишь иногда сотрясаясь чуть ощутимой вибрации, когда Кир начинал гладить это создание.
В конце концов, что не удивительно, Кир решил дать своему новому «питомцу» имя. Хоть и любящий почитать, но не пестрящий никогда яркой фантазией, Кир, недолго думая, назвал существо Клодом. Придумав имя, и уже начав его использовать в своих мыслях, Кир все не мог дождаться, когда его питомец придет в очередной раз к нему. Подсев к нему в углу комнаты, под торшером, уже ставшем любимым местом, Кир начал его гладить и произносить его имя, пытаясь определить, нравится ли оно ему. Никакой реакции не было, и Кир решил, что пусть имя будет таким. Затем, Кир решил, что он явно сходит с ума...
Неужто на нем сказалась всеобщая кибернизация и психоз людей, связанных между собой всевозможными техническими средствами каждый миг, но при этом остающимися абсолютно одинокими среди холодного пластика и безличных устройств? Поэтому он выдумал, извлек из своего подсознания, друга-питомца, не видимого, потому что он и не существует, но ощутимого и теплого? Разве как раз этого ему не хватало в его пустынной квартирке? Домашних животных теперь было невозможно свободно иметь: во-первых, очень трудно достать какую-нибудь непородистую псину, а затем еще бегать за разрешениями и бумагами несколько месяцев, доказывая, что ты ее нигде не украл из заповедника и психически здоров, чтобы не издеваться над нею; во-вторых, заплатить за нее огромные деньги этому же заповеднику; и, в-третьих, регулярно платить за домашнего питомца не малый налог. На такие трудности мало уже кто шел, предпочитая жить без вымирающего вида в квартире. В свое время Кир начитался умных книжек про психоанализы и одиночество людей в эпоху Глобальной Сети, и потому мог теперь делать о себе глубокие психические исследования. Копаться в себе иногда было интересно и даже весело, иногда – просто отвратительно. Но понять, почему его «воображаемый» дружок, в отличие от просто присутствующих и неощутимых фантомах подобных случаев у больных, в его случае очень даже ощутим, теплый, так, что грел его холодными вечерами, и мягкий, что его приятно гладить, и что он даже сам научился открывать незапертую дверь балкона и проникать в комнату! Странновато для выдуманного домашнего животного...
Еще подтверждающим то, что Кир или не сумасшедший, или его сумасшествие имеет не классический вид, было то, что Клод на самом деле являлся не единственным представителем своего вида. Иногда он прилетал на балкон Кира со своими сородичами или друзьями, и тогда они или проказничали на балконе, носясь по нему, создавая локализованный ураган, после которого Киру приходилось наводить порядок и выбрасывать разбитые горшки. Или даже забирались к парню в дом, располагались, как уставшие бродяги, в разных углах комнаты, и Киру только и оставалось, что поглаживать то одно, то другое прозрачное создание, тихо ворчащее. Хорошо еще, что их кормить не надо, думал парень, он даже не знал, что они едят. Было необычно, но на ощупь Кир всегда отделял Клода от остальных, чем-то все они отличались – то ли температурой, то ли степенью мягкости, то ли своей упругостью. И когда на ночь в уже привычном для него углу под торшером укладывался Клод, Кир без малейшего сомнения определял, что это именно он, а не один из его сородичей.
Когда уже значительно потеплело, Кир все же начал себя иногда выгонять прогуляться. Больно уж он любил теплую, летнюю погоду, проникнутые некой значимостью и созерцательностью тихие даже в гуле города светлые летние вечера. Сочетание его любви к прогулкам и особо приятное в этом году лето, а так же в большей мере строящийся неподалеку очередной небоскреб, издающий такой шум, что в квартире находиться было невозможно, были решающими факторами, чтобы начать прогуливаться, даже в одиночестве. Но теперь часто он оказывался на прогулках не один – его сопровождал Клод.
Это стало очевидно после того, как в каком-то безлюдном переулке Кира зацепило пара бездельников-подростков явно с намерением поиметь его бумажник с пластиковыми картами. Один из них уже держал в руках «перо», потрясая им, забавляясь, а другой грозно надвигался... Не известно, чем бы все кончилось, Кир, в общем-то, не собирался уступать им свое имущество (насчет того, что он может вместо этого уступить им жизнь, он как-то не подумал), но резкий и мощный порыв тепловатого ветра буквально повалил обоих незадачливых грабителей, а Кир, не долго думая, предпочел удалиться бегом. И когда уже перешел на шаг далеко от того переулка и убедился, что никакой погони нет, он ощутил на своей руке мягкие касания теплого Клода...
Кир понял тогда, что, скорее всего, Клод часто подобно собачке сопровождает его на прогулках, а может даже и по дороге на работу и домой, все это время паря в вышине среди домов, рассматривая жизнь людей с небес. Кир не только теперь часто чувствовал, будучи на улице, что Клод рядом и ластится к нему, но часто замечал, даже в людных местах, некоторый теплый сквознячок, проносившийся стремительно мимо. Сначала Кир думал, что это от городского транспорта или незаметных систем вентиляций, запрятанных среди стен окружающих строений, но, внимательно осматривая все вокруг, он не мог определить, откуда может идти такой теплый воздух. Вне сомнений, это был Клод или кто-то из его сородичей. Тогда Кир задумывался, что, возможно, эти странные создания всегда жили среди людей, были рядом, ласково развивали людям волосы и одежды теплым ветерком, но те, не замечая их, шли своей дорогой, даже и не подозревая, что кто-то есть рядом... Погруженный в разные мысли, Кир стал намного больше и чаще гулять по улицам города, по скудным паркам – всё, что осталось в душном городе...
Кир думал много и о другом. Особенно когда бывал в своем любимом месте, которое он приметил уже очень давно, а теперь ходил туда при любой возможности. Это был достаточно большой, крутой и лысый холм, оставшийся то ли после вывоза сюда строительного мусора и глины, то ли чудом выживший от сноса и постройки на его месте очередного небоскреба. Холм находился поодаль от зданий и достаточно далеко от трасс, на окраине города, потому на нем всегда было тихо. Рядом была медленно текущая странная стройка, из-за нее, наверное, вокруг и было так пустынно, и Кир каждый день боялся, что он однажды придет на свое любимое место, а холм уже огорожен непроницаемым забором зоны под строительство... Но пока этого не происходило.
Из-за плохой, глинистой земли, а может и плохой экологии, на холме не росло ни одного деревца. Лишь пара чахлых кустиков, и только невысокая, жесткая трава покрывала лысину всего холма. Тем не менее, Кир любил сидеть на вершине, усевшись прямо на прогретую за день траву на макушке. Но, если с высоты своего балкона он любил смотреть вниз, на города, жизнь и суету людей, то на холме он любил откинуться на землю и смотреть в небо, в бесконечную глубь и необъятный простор, любил смотреть и ни о чем не думать, или думать необычные для себя мысли. Мысли о мире, о природе, о тайнах и загадках бытия, о странностях внутреннего мира человека... Теперь, зная о существовании Клода и других его вида, которые наверняка носились где-то рядом, Кир уже иначе смотрел на небо, и новые мысли заполоняли его разум. Он наблюдал величественный полет облаков, всматривался в густую синеву, или пробегался взглядом по белесой дымке, окутывавшей небеса, и представлял, как, возможно, небо наполнено живыми существами. Кир даже построил теорию, что, возможно, убегая от вытесняющих все живое с земли людей, живые создания решили отправиться туда, где их люди еще не достанут некоторое время – на небо. И теперь живут там, разной формы жизни, для которых небо и океан остались единственными более-менее безопасными местами обитания. В этом заповеднике, фантазировал Кир, носятся вдогонку с ветрами родственники Клода и другие, подобные им необычные создания. Мерно расхаживают по слоям воздуха разной температуры огромные, медлительные и мудрые воздушные мамонты на своих широких прозрачных столбах-лапах. Или как плещутся небесные окуни в воздушных ямах, наполненных легким газом. Или стремительные и быстрые, прозрачные и опасные хищники снуют между холмистых облаков, выискивая жертву, зазевавшуюся у водопоя на дождевой тучке. А может, на самом деле, сами облака – это тоже живые существа? Размеренно, умиротворенно проплывающие величавые небесные киты... Или это даже огромные скопища воздушного планктона, который на лету проглатывают невидимые кашалоты! Так можно было фантазировать до бесконечности, и Кир часто предавался подобному, всматриваясь сквозь приспущенные веки в синюю даль, это его увлекало и даже забавляло...
На своем любимом холме, на жесткой, но пахучей траве, усыпленный ласковым летним солнышком, Кир сквозь негу однажды увидел, как половину неба над ним закрыло что-то темное. Вскочив от неожиданности на ноги, ибо это было намного ниже полета самолета, он увидел необычайное зрелище. Замерев одновременно от восхищения и прямо-таки божественного ужаса и раболепия, Кир смотрел, как из-за высокого ограждения стройки, стоящей неподалеку, выплывает огромное устройство, формой напоминавшее диск с множеством торчащих в разные стороны длинных изогнутых труб, некоторые их которых оканчивались сферами, у других сферы были в сочленениях. Сам диск был гладким, только кое-где виднелись различной величины задвижки люков. Никакого двигателя у взлетающей конструкции не было, а в воздух ее поднимало бесчисленное количество кранов вертикального взлета – небольшие кабины с манипуляторами и снизу магнитные двигатель, - аппараты, использовавшиеся для постройки особо сложных и высоких участков небоскребов. Эти краны были все еще дорогостоящими устройствами, и потому в таком количестве Кир их видел впервые в жизни, хотя за принципами их полета предполагали устройство воздушного городского транспорта ближайшего будущего. Кир со страхом боялся момента, когда подобные устройства поступят в свободную продажу, и не только поверхность земли, но и воздух, и небо над небоскребами превратиться в рой снующих и спешащих насекомых-людей и их металлических слуг...
А небо уже было тоже заполнено этими же кранами, и множеством других устройств, которые Кир видел впервые и даже не мог догадаться об их назначении. Это было грандиозная картина: над головой в каком-то магическом, потустороннем плясе выстроилась мириада странных металлических чудовищ, совершающих одним им известные магические обряды и зловещие мистерии, и только по чистой случайности ставшие видимы глазам тщедушных смертных. Зрелище захватывало, поражало своей исполинской масштабностью, подавляло божественной мощью и поглощало архетипным ужасом. У Кира задрожали ноги, перехватило дыхание, и не в силах стоять, он повалился на землю...
Диск тем временем поднялся высоко над небоскребами и замер в окружении роя кранов. Через несколько минут примерно половина кранов внезапно перестало держать диск и разлетелось в стороны. Некоторое время от диска по одному отделялись краны, пока не осталось всего несколько, но диск продолжал неподвижно висеть в воздухе. Тогда Кир понял, что этот гигантский диск пытаются подвесить над городом в магнитной ловушке, созданной мощными магнитными пушками, построенных в разных концах города. Эти пушки использовались и для того, чтобы позволят летать кранам, но такое больше и тяжелое устройство Кир видел впервые, чтобы пытались удержать в воздухе. И он приложить ума не мог, для чего это могло понадобиться...
Были сумерки, и трансцендентальное действо, происходившее в воздухе, приобрело оттенок еще потустороннее. Поднялся прохладный вечерний ветерок, усиливший впечатление, Кир дрожал всем телом, то ли от зрелища, то ли холода. Он четко видел в лучах заходящего солнца, как мощность магнитных пушек, судя по всему, все-таки не выдержала тяжесть диска, и он стал падать. Тут же рой кранов облетел его со всех сторон и схватил клешнями-манипуляторами, пытаясь удержать. В этот момент Кир почувствовал, как что-то беспокойно треплет его руку. Это был Клод, он дергал руку парня как-то необычно резко и испуганно, а затем начала летать вокруг как сумасшедший, таким обеспокоенным Кир его «видел» впервые. Он заметил, что вокруг множество сородичей Кира, так же нервно летающих, словно они что-то ищут или, наоборот, пытаются от чего-то спрятаться. Небесные существа создали целый ураган вокруг Кира из трепещущей травы, летающего бытового мусора и облаков пыли... И тогда, взглянув на мерно опускающийся с небес диск, Кир понял, в чем дело...
Вернувшись домой, Кир узнал из новостей, непосредственным свидетелем какого события он стал. Оказалось, это было первое испытание грандиозного и немного безумного проекта городских властей по возведению системы управления погодой. Этот диск, подобно божественной длани, должен, по задумке параноидальных ученых, висеть все время над городом и регулировать погоду. Разве это не замечательно, говорили представители власти, знать погоду, которая будет в городе, с точностью до градуса и с точностью до минуты! Теперь никогда не будет того, что кто-то не взял зонт и промок под дождем, хотя с утра небо ясное. И того, кто взял зонт мрачным утром, и протаскался весь день с ним, бесполезным, так как затем весь день светилось солнце. Теперь будет в городе, пояснялось, не просто предсказание погоды, а создание погоды, той, какая нравится именно самим жителям! Даже предлагалось устраивать голосование за погоду на завтра. Понятное дело, платное. Все это было возможно с помощью напичканного высокотехнологичными новшествами и множеством открытий генератора погоды – того самого огромного диска. С помощью мощных магнитных полей, высоковольтных разрядов, нагревающих элементов и баллонов со специальными составами он мог влиять на состояние атмосферы над городом.
Большая часть толпы ликовала, было и не мало относящихся к этому скептически. Но Кира такая перспектива просто ужасала. Он понимал, что люди вторглись безропотно в один из ценнейших заповедников земли – небо. Да, законом пока этот заповедник не охраняется, но как же все те живые создания, которые там обитают, даже над городом? Как же те все киты и мамонты, которых никто не может увидеть? Как же Клод и его сородичи, вообще их вид, который, Кир был уверен, немалочисленный и заполоняет воздух над городом? Было вне всяких сомнений, что все эти жуткие разряды электричества и сомнительные вещества просто уничтожат всякие остатки жизни в воздухе, и так потесненные городским смогом и шумом. Надо было что-то делать, предупредить властей о том, что на самом деле небо над городом – это заповедник, который так же надо беречь, как океаны и отдаленные от населенных пунктов леса. Но как?
Сначала Кир пошел напролом. Он записался на прием к городским властям, по идее, к председателю городского совета. Неделю простояв в очереди, он, наконец, получил доступ в общественную приемную, и встретился с официальным представителем мнения и желания народа. Конечно же, это оказался не председатель, можно было не надеется, а всего лишь его очередной из бесчисленного количества секретарей. Когда Кир описал, что его волнует, секретарь сказал, что уже все согласованно с природоохранными организациями. Но когда парень заикнулся о существовании каких-то невидимых существ среди облаков, которые живут над городом, и которым грозит гибель от этого проекта, то дальше разговор прекратился. Кир еще хорошо отделался и охрана его просто выкинула на улицу, а не вызвала санитаров и не сдала им в больницу для умалишенных.
Поняв, что так в бюрократии и политике ничего не делается, Кир пошел обходными, более хитрыми, а значит, более действенными путями. Родитель одного из его друзей, к радости, оказался достаточно высокопоставленным чиновником, который имел свободный ход к самому мэру. Так как Киру доверяли без границ, считая всегда его даже слишком умным и слишком правильным, то ни у кого даже мыслей не возникло уточнять, что парню нужно от мэра, все, даже родители того друга, знавшие его давно, были уверены, что это определенно важный и мудрый вопрос. Потому встреча была устроена очень быстро и малыми потерями.
В дом правительства Кир шел с большими надеждами, чем в захолустный подъезд безымянного секретаря. Показав на входе вооруженным до зубов охранникам хитрую бумажку, Кир беспрепятственно и даже без обыска прошел в здание. Ему выделили проводника – милую, но неразговорчивую девушку в очках, которая вела его по лабиринтам коридоров (дорогу обратно не найти, отметил Кир) и лестниц на пятый, последний этаж.
Мэр принимал в обширном зале, гротескно превращенном в кабинет. Несколько минут Кир потратил, чтобы уже в одиночестве пройти его и добраться до дальней стороны, у которой стоял огромный стол под окном во всю стену. Стол, правда, рабочим не выглядел – на нем не было никаких бумаг, и канцелярские принадлежности находились в идеальном, отмеренном до миллиметра, порядке. Наверное, это был специальных зал для одиночных приемов, рассчитанный как раз на то, чтобы подавлять гостя своей обширностью, а значит, величием властидержащих.
Мэр в жизни оказался ниже и шире, чем Кир его видел через СМИ. Лысина блестела не так ярко, я лицо было задумчивым и грустным, а не таким сверхактивным, как по телевиденью. Кир поздоровался, а мэр, обмякнув в кресле за столом, лишь кивнул. Он явно не хотел говорить, но не потому, что был чем-то недоволен, а просто от лени.
Когда Кир произнес, что он по делу касательно проекта генератора погоды, мэр устало вздохнул. Вспомнив внезапно приобретенный у секретаря председателя опыт, Кир судорожно (вовремя, как всегда) начал размышлять, как правильно построить разговор. Затянувшиеся пауза и успевший начать в течение нее дремать мэр заставили Кира придумать как можно быстрее стратегию, и он придумал – сделать все наоборот. Он заговорил сначала о существовании Клода и его вида, планируя перейти затем к возможной экологической катастрофе.
Меняющееся выражение лица мэра то пугала Кира, то забавляло. Сначала мэр на него смотрел с ужасом, словно опасаясь, что этот сумасшедший сейчас взбеситься и кинется на него. Затем лицо мэра сменилось на внимательность, ибо рассказ Кира был явно необычный и пусть даже из уст сумасшедшего, послушать полезно. Через некоторое время мэр разглядывал Кира уже с неподдельным интересом, потому что не каждый день увидишь сумасшедшего, а тут он перед тобой, так близко, живой и самый настоящий. В конце концов, когда увлекшийся парень перешел уже на описание своих впечатлений и фантазий, мэр опять начал скучать и даже дремать.
Кир решил, что все им произносимое – никогда не будет большим, чем просто пустой звук, потому что этим миром правит очевидность, а не слова. Поняв это, он резко прервал свой бессмысленный монолог и попросил мэра открыть окно. Мэр перестал дремать и посмотрел на него уже просто как на сумасшедшего, не более. Тогда Кир сам зашел за стол (мэр опасливо отодвинулся и подобрался, сжался в своем кресле, став похожим на испуганного плюшевого мишку) и приоткрыл огромную створку окна. Чувствуя себя глупо и уже в который раз сгорая от стыда, Кир негромко позвал своего верного друга, Клода...
Теплый ветер ворвался в помещение, развевая бархатные шторы, волосы Кира и сбрасывая канцелярию со стола. Клод влетел в зал и стал играть - носится всюду, задевая гобелены, хватать мягкими «лапами» то Кира, то мэра, двигать немногочисленную мебель, гонять в воздухе, как котенок, канцелярию. Мэр с безумными глазами забил ногами и отъехал на своем кресле в угол помещения, испуганно сжался там. Но вскоре, поняв, что опасности нет, и видя, как смеется и забавляется Кир, играя с невидимым животным, мэр осмелел. Он ходил по залу и всматривался в пустоту, пытаясь разглядеть странное создание, устроившее бурю. Иногда усталый взгляд мэра становился отстраненным и безучастным, и тогда Кир понимал, что мэр в эти моменты задумывался, а не сошел ли он сам с ума...
Все слова парня были доказаны, и отпустив Клода обратно на свободу, он уже в более оживленной обстановке беседовал с мэром. Тот, откатив свое кресло на прежнее место, сидел и вдумчиво объяснял Киру, что не все так просто с этим проектом. В него уже вложено огромное количество денег, в том числе не только городских, но и государственных, потому что даже у такого крупного города не хватило на него средств. Участвуют ученные со всего мира, и так вот просто взять и остановить строительство почти невозможно – слишком много запущенно механизмов бюрократии! К тому же, еще нет никаких доказательств, что сородичи Клода живут исключительно над городом. Возможно, они гнездятся на окраине, возможно, представителей этого вида много, и ничего страшного, если их не станет в этом городе или же они переселятся сами в другое место. Другими словами, их надо сначала подробно изучить, что они за существа, где живут, какой у них образ жизни, чем питаются. Но, опять же, если исследования покажут угрозу им, будет уже поздно – до завершения проекта осталось не так много, как может потребоваться на изучения столь странных созданий.
На прощание, он сказал хмурому мэру, что ему, черт побери, нравится непредсказуемость погоды, ему нравится попадать под неожиданный дождь и беспечно радоваться внезапно выпавшему снегу, и он обожает внезапно выглянувшее солнце из-за непроглядных грозовых туч...
Кир ушел в подавленном настроении. Он боялся, сильно боялся за небесный дом Клода. Безусловно, его племя – не единственное, над городом они живут или нет, улетят при опасности или приспособятся кое-как к новым условиям, но небо уже не будет таким, каким Кир к нему привык и каким его воображал – чудесным заповедником над головой, почти не тронутым, таким далеким и при этом близким, с обитающими в нем редкими и прекрасными созданиями. Небо изменится, станет чужим или просто холодным и отстраненным, и в нем не будет Клода. Кажется, они очень сильно привязались друг к другу...
Можно сказать, что у Кира опустились руки? Он сам сказать точно не мог. Время текло, он все пытался то так, то иначе что-то сделать. Например, нашел связи с самими ученными, которые занимались проектом генератора погоды, но их убеждать бесполезно было. Как любые ученные, они убеждены в полной необходимости для человечества их изобретений, а так же, не менее весомым для них фактором было то, что на работу с проектом им выделялось не малое количество денежных средств. Понимая свое бессилие, Кир все больше отрешался от окружающего мира, замыкался в себе, словно весь мир, да и все люди подчистую, виноваты в том, что он потеряет свое небо...
Кир все так же вечерами, приходящими с каждым днем быстрее, валялся на своем любимом холме. Метео-диск больше не поднимали в воздух, но работа за забором кипела все время, не громкая, но какая-то суетливая, с холма были видны внутри совершенно непривычные для стройки сооружения. Одним таким тихим, приятным вечером на исходе лета, Кир стал очевидцем второго испытания этого адского устройства. Все повторилось, хотя, в освещении прожекторов из-за раньше наступающего вечера, картина была еще более впечатляющей. Диск так же был поднят кранами над небоскребами, а затем брошен ими в воздухе. Диск висел окруженный роем летающих аппаратов довольно долго, но вскоре вновь стал оседать.
Как и в прошлый раз, к нему сразу ринулись все краны. В этот момент раздался резкий приглушенный хлопок откуда-то из города. Кир увидел, что диск стал оседать на бок – не так, как во время предыдущего испытания. К оседающей стороне направилось большое количество кранов, но, подлетая к диску с того бока, краны внезапно начинали падать тоже. Подобно спелым яблокам, они сыпались вниз, словно исчезала невидимая сила, могущая поддерживать их. Тогда Кир понял, что случилось что-то катастрофическое...
Некоторые краны зацепились клешнями за опускающийся бок диска, и висели на нем словно плети. С другой стороны еще держащиеся в воздухе аппараты ничего уже не могли сделать – за одну сторону такой огромный диск не удержать. Тем временем центр тяжести диска сместился к тому месту, где начал оседать его бок, и получалось так, что все большее и большее количество кранов, раньше удерживающих диск, попадало в какую-то невидимую область и теряло возможность летать. Краны падали и падали, пока не осталось ни одного около диска. Диск сильно сместился в сторону и, набирая ускорение, стремительно вслед смещенному центру тяжести несся по касательной к центру города...
Испытания происходили на самой окраине города, где и располагался холм Кира, теперь же метео-диск неминуемо падал в самый центр города, полный еще работающих или уже развлекающихся людей. Умопомрачительного масштаба катастрофа нависла над городом, подобного размера объект уничтожит фактически весь даун-таун, со всеми ничего не подозревающими людьми в нем... Еще пару мгновений, и диск уже коснулся бы крыш самых высоких небоскребов... Но тут он замер.
В таком же положении, в каком он падал, диск остановился и затем начал немного неестественно двигаться обратно. Добравшись до окраины города, только тогда диск стал опускаться, пока не опустился довольно тяжело и неуклюже на пустырь, засыпанный кое-где горками мусора, где-то поодаль и от холма Кира, и от стройки, откуда он вылетел. Видимо, думал парень, испытателям все же удалось в последний момент наладить оборудование, и они смогли запустить отказавшие приборы. Но, немного не понятно было, как диск сам смог приземлиться, Кир почему-то считал, что на нем несущих двигателей нет...
Дальше на холме уже не было возможности сидеть: к месту аварийной посадки диска понаехало невообразимое количество пожарных машин, скорой помощи, охранников правопорядка, тяжелых грузовиков видимо самих ученных и, кажется, даже военные, небо заполнилось вертолетами и кранами. Поднялся невыносимый вой сирен, гомон людей, норовивших каждый перекричать другого, скрип оборудования прогнали Кира как можно поскорей от этого теперь проклятого места. Клод так и не появился, хотя Кир звал, и обратная дорога была скучновата и грустна...
И только дома из телевиденья Кир узнал в подробностях, что случилось. Оказалось, во время испытания мало того, что диск не удержался в воздухе, но и взорвалась одна из магнитных пушек, держащих его в воздухе с земли. Потому диск начал крениться набок, а все краны, попадавшие в зону поломанной пушки, так же теряли возможность летать. Все обошлось благополучно, как Кир видел, диск все же не упал в самый центр города, хотя такая вероятность была высока, и пострадало всего несколько человек, не успевших увернуться от падающих с неба кранов. Все рабочие в них благополучно воспользовались системами спасения и не пострадали.
Все каналы передач твердили одно и тоже и показывали пустое небо, где чуть не разыгралась ужасающая трагедия. И одновременно на всех же каналах неожиданно прервались разглагольствования дикторов и запустили экстренное интервью с мэром.
Мэр сначала пояснил, что был свидетелем практически всего инцидента, наблюдая его с пент-хауса своей резиденции. Так же он сказал уверенно, что избежание жуткой катастрофы городского масштаба – заслуга совсем не ученых. Вышедшую из строя пушку не возможно было привести порядок, и сохранение жизней миллионов мирных жителей – заслуга ни оборудования, ни даже вообще людей. Это сообщение шокировало всех корреспондентов, а мэр продолжал, заявив, что сказанное им далее – не признак того, что он сошел с ума и ему грозит импичмент, а уже научно доказанные факты. Удержание метео-диска в воздухе, говорил мэр, а так же его мягкая посадка – целиком дело неизвестного вида живых существ, обитающих в воздухе. Существование этих созданий, повысил голос мэр, перекрикивая родившийся ропот, было открыто недавно. Это возможно или из-за того, что они не видимы, а точнее, прозрачны для человеческого глаза и живут высоко в небе, или же из-за того, что их раньше просто не было – это еще предстоит выяснить ученым. Но именно эти живые существа, умеющие летать сноровистее птиц, удержали потерпевший аварию диск и мягко, как могли, опустили его на землю. Другими словами, эти создания оказались намного мудрее, чем предполагалось первоначально, и, более того, есть вероятность, что они носители некоторого вида разума. Допустимо даже, инопланетного. В связи со всем этим, развертывание проекта генератора погоды с этого момента замораживается по решению государственной комиссии до тех пор, пока не будет в точности выяснено, что представляет собой неизведанный людьми этот вид живых организмов. А так же, насколько может угрожать система управления погоды на среду обитания этого вида созданий, что просто необходимо учитывать ввиду их сообразительности, и просто благодарности за помощь людям в трудной ситуации.
Кир сидел, поглощенный смесью чувств – и радость, что небо не тронут, и шок от решения мэра и госкомиссии, и остатки ужаса от миновавшей трагедии, и тревога за будущее сородичей Клода... Последнее беспокоило Кира все больше и больше... Он боялся, что люди слишком большое внимание уделят невидимым созданиям и нарушат нормальный образ их существования. Что ученые могу применить слишком уж грубые способы изучения их вида, поймав одного или нескольких и производя над ними жуткие медицинские опыты. Кир не знал что думать, о чем думать, что делать, как быть... Голова туманилась, мысли спутались, Кир чувствовал себя плохо, тошнило...
Пол ночи он не мог заснуть, сновал в темноте по комнате, схватившись за ноющую голову. Он не понимал, что с ним происходит... Может, съел что-то не то? Даже были мысли, что он облучился какой-то гадостью около той проклятой стройки генератора погоды. А может, все только оттого, что Клод так и не прилетел?
На следующий день Кир еле поднялся с постели, плюнул на работу и никуда не пошел, весь день провел дома. Почти все время он торчал на своем балконе, но теперь всматривался не вниз, на суету города, а в небо. Задумчиво и грустновато глядел на неспешно, словно уже постигнувшие тайну бытия и потому спешить некуда, проплывающие облака небесного планктона. Кир так долго всматривался, что иногда, когда в поле зрения не попадались урбанистические постройки, то ему казалось, что он плывет по небу, рядом с этими облаками, и даже представлял, словно держится рукой за Клода, и они вместе постигают тайну небес, а значит, познают сами себя. Кир просто валялся бессильно на полу балкона, прислушиваясь к тихому гулу ветерка, заблудившегося в постройках, жмурясь от лучей игривого солнышка. Его теплый свет заполнял саму суть окружающих предметов, предавая им глубину и высокий смысл, загадочность и просто волшебность... Киру начало казаться, словно он опять стал ребенком, и видит мир вокруг таким, каким видел в детстве – светящимся изнутри желтым светом таинственности, сказочности и вселенского предназначения...
Когда стемнело, Кир еще некоторое время смотрел на первые звезды, но когда в битве за яркость вверх взяли огни города, и небо стало безлико серым, вернулся в квартиру. Повалившись в душной квартире в любимое кресло, Кир включил видеосистему. Множество бесполезных каналов с рекламой сменялись множеством каналов с бесполезными новостями – как всегда о катастрофах и стихийных бедствиях. Не задумываясь особо, Кир остановился на каком-то канале, где новости только начинались. И сразу стали показывать прошедшее недавно новое срочное интервью мэра. Бодрый и активный, совсем не как в жизни, с блистающей как ордена лысиной, мэр делал важное заявление. Словно ток пронзил тело и сознание Кира, голова опустела от массы тяжелых мыслей, и он никак не мог поверить слышимому из видеосистемы. С невозмутимым лицом мэр объявлял небо над городом заповедной зоной...
В странной прострации Кир отключил систему и выбрался на свежий воздух. Уже было прохладно, безликий верх заполнял шум города и вой ветра, уже пахнущего осенью. Кир запрокинул голову, вглядываясь в небо и пытаясь найти хотя бы одну звездочку... Где-то на грани зрения он заметил неяркую, колючую точку, и всматривался в нее, в таком положении, казалось, паря на мягкой подушке городского гула... В этот момент он ощутил рукой нежные, ласковые и теплые прикосновения своего невидимого друга...
Шимко Дмитрий Николаевич
2007-11-27
17-20
@темы: Наблюдения, Творчество
-
-
05.12.2007 в 01:00Вопрос: сколько это вордовских страниц 12-м шрифтом и сколько часов ты писал?
-
-
05.12.2007 в 01:07-
-
05.12.2007 в 01:28Пока могу отметить только пространные предложения. Нет четкости и густоты.
Впрочем, это только мнение. И привычка - сама пописываю. Так что особо судить я права не имею - сама пописываю.
А что за конкурс был?..
-
-
05.12.2007 в 01:50Есть один серьёный минус: когда тебе о чем-то не очень интересно писать в данный момент (или если просто не уверен) - ты пытаешься написать об этом "как надо", а в литературе не быват "надо", бывает только "есть" (или нет). Но даже так - неплохо, гладко. Надо писать ещё и показывать разным людям. И не зацикливться на "тварь ли я дрожащая или право имею?". Имеешь.
По конкретике: Кир плосковат и рафинирован, его мысли и чувства (смешанные с авторскими) порой напоминают "правильные" мысли и чувства судачащих на лавочке бабушек начала 90-х (или даже вторящих им внучек). Экология, холодный пластик, снова экология. Хотя в фантастике это совсем не редкость... даже в признанной классике.
Но он симпатичен при этом - и это неожиданно.
-
-
05.12.2007 в 15:36-
-
05.12.2007 в 20:43Я пишу точно так же, но это у меня получалась сокращенная версия.
Короче, слабо проработанно.
-
-
05.12.2007 в 22:45Очень жду замечания тех, кто еще не дочитал.
urashima, ты меня опять просто поражаешь.... Откуда такая проницательность??? Спасибо.
-
-
05.12.2007 в 22:47-
-
05.12.2007 в 22:53Картинка в тему. Ее Стасик где-то в сети накопал:
-
-
05.12.2007 в 23:06а меня, как видишь, еще и поносят во всю!
-
-
06.12.2007 в 10:51Ещё некоторые мысли, которые я не дописал позавчера в силу того, что уже был час ночи, а на работу я встаю в 5 - 5.30, да и глаза болели ужасно, весь день и полночи за компом, как ни крути. Такой скрытый комплимент: если бы не Заповедник - я бы лёг в 11 ))
Наиболее крепкая и особенная часть рассказа - сама идея, а в конкретном воплощении: размышления Кира на холме о бежавших в небо существах (мамонтах, рыбах), первое описание Клода - тоже отличное, привлекает к себе. Очень уж всё это графично, тепло и нежно. И именно поэтому финал должен быть непременно счастливым, было бы очень жаль, если бы ты загубил этих зверушек ради мощного драматического эффекта (я ждал как раз чего-то такого и вполне себе переживал за них). Однако же то, как ты разрешил ситуацию вызывает некоторые сомнения. Мэр тут имеет больше сходства с громоздким музыкальным инструментом в кустах, чем ружьем на стене, довольно неожиданно и не слишком правдоподобно было услышать его мощный выстрел в конце. Может не хватает каких-то деталей в его описании, чтоб сформировался образ человека загнанного, которому остро не хватает тепла? Лысина каким-то боком помогает (и неслабо), но одна только блестящая лысина?.. Можно было как-то сыграть на том, что он принял Кира, тоже ведь неожиданно...
Вот... И еще: любишь ты слово "больно" (в смысле "очень", "весьма") - у меня так только бабушки говорили ))
-
-
06.12.2007 в 20:28Но, то есть, окончание все таки расстраивает и не выглядит хотя бы в том впечатлении, что весь рассказ? Жаль очень...
Кое-что поясню... Ну, директора я как то не делал ружьём. Более того, я принципиально пытался отказаться от раскрытия каких-либо образов - в первую очередь, образа города - который при этом в центре внимания, и образов кого-нибудь из героев: друзья не конкретизированы, мэр - скорее кукла с лысиной, за ней и не должна быть видна личность, я так и хотел. И даже самого главного героя я не собирался раскрывать - это как во снах, когда ты наблюдаешь за человеком со стороны, другим человеком, но можешь слышать его мысли и чувствовать ощущения. Но при этом он - не ты. Так я пытался. Просто абстрагироваться от глубины и сложностей мира и идей, и сделать лёгкую, но с моралью и будящую внутри - почему-то, тёплые чувства.
А мэр ну никак не ружье, он кукла, а в рассказе - всего лишь пешка. Он ничего не мог сделать сам и ничего не сделал сам (мне казалось, я это четка отобразил): все его вынесенные решения - просто указания "сверху", той же госкомиссии (опять же нечто абстрактное и призрачное). Потому я его глубоко и не собирался раскрывать, он должен был получится еще менее выразителен, чем друзья в начале, и наоборот жалок - потому сравнивал его в живую с тем, когда он на экране. Уставшая кукла.
Печально только, что конец не удался. Я обычно придаю окончанию огромное значение... Может, поспешил.
-
-
06.12.2007 в 21:17Зы.Почитай анталогию фантастики,собранную Светой Мартынчик.Они коротенькие,но в них - СМЫСЛ.Думаю,тебя вдохновит....
-
-
06.12.2007 в 21:24-
-
06.12.2007 в 21:28Да, думая над именем, я думал и о Кире Булычеве (он же Игорь Можейко, этот псевдоним - от имени его жены, Киры), и о Кире, древнем предводителе великого племени антов. Вообще, для меня это "имя в себе", то есть, достаточно нейтральное, но глубокое. В моих произведениях встретится еще не один раз.
-
-
06.12.2007 в 21:57Не знаю какой смысл вложил в данный рассказ автор, но мое мнение такое: это рассказ о внутренних переживаниях определенного человека, которые были выражены в таком не стандартном виде. Как мне кажется, автор хотел показать «Клодом» то, что мы в жизни очень часто не видим, именно не видим, но при этом чувствуем, не всегда хорошо, но все же эти чувства есть.
Та же нежность, мягкость и ласка, которую нам дают другие люди ведь мы не видим того как эти люди нам дают эти чувства, но как только мы лишаемся источника этих чувств нам становится грустно, холодно и не уютно. И как бы мы не старались, мы не сможем научится их видеть, в этом наша беда…
Суть в том, что нельзя все время требовать этих нежных чувств от других, но и самому давать тем кого любишь.
-
-
06.12.2007 в 23:30Спасибо большое...
(опечатки не исправляла? я был бы благодарен ))))
-
-
07.12.2007 в 14:02Все нашла.
Даже на вирусологию забила.
исправляла, но на распечатке...
-
-
07.12.2007 в 15:03Я - субъективен, как все и гораздо больше. Не придавай большого значения моим выводам ))
-
-
07.12.2007 в 16:21Прошу прощения за оффтоп...
Но вирусология чья была?.. Медицинская?.. или биофаковская?..
-
-
07.12.2007 в 20:24я просто менее категоричен. Не хотелось крайностей и напыщенного, говорю же, хотелось очень размеренного, спокойного, как летний вечер, повествования, созерцательного, может даже быть... Потому никаких войск, опытов над созданиями и выделяющихся героев. А что из себя представляет госкомиссия - группа людей, один человек или вообще сверх-компьютер, - остаётся на фантазирование читателю...
-
-
07.12.2007 в 20:52Медицинская, а точнее ветеринарная
-
-
07.12.2007 в 21:53Ааам!..
Спасибо за информацию.
-
-
07.12.2007 в 22:03не за что, обращайтесь если что
-
-
08.12.2007 в 13:15-
-
08.12.2007 в 21:59Татеши, а на счёт главного героя - это, надеюсь, шутка?
-
-
08.12.2007 в 23:53очень похож!!!!
-
-
09.12.2007 в 12:49-
-
11.12.2007 в 18:57В общем: рассказ понравился. Даже очень. Оставил ощущение сказки, тёплой и надёжной - в ней всё наверняка будет хорошо. Твоя способность рисовать словами особенно ярка в эпизоде, гда Кир сидит на холмике и размышляет о жизни в небе. Также очень ярко, хоть и немного сумбурно, описан Клод сотоварищи.
О минусах: структура текста слишком отягощена словами. Местами ты просто пытаешься навязать читателю восприятие настроения героя или его впечатлений. Разгрузив текст, оставив несколько наиболее метких характеристик, ты добьёшься того же эффекта исподволь (это всё, конечно же, имхо).
Кир получился какой-то однобокий. То он мыслит картонными мыслями, рассуждает будто по учебнику, то испытывает какие-то не совсем понятные читателю эмоции. А иногда сквозь всё это пробивается характер, очень милый, кстати =)
Затем, мэр. Тут вообще непонятно. То ли он марионетка - но тогда зачем он размышляет об экологии и пытается что-то пояснить Киру, то ли он сознательный, умный, принимающий решения - тогда непонятно, почему он такой "никакой"?..
Так, сходу всё. Еще что-нибудь в голову придёт - напишу.
-
-
11.12.2007 в 19:06Aks1, отвечу на твой гениальный вопрос, ибо мне несложно - получается 10 страниц текста.